В СССР в деле ракетостроения в те же годы шли своим похожим путем. Публикуются соответствующие научные изыскания «отца» теоретической космонавтики Константина Эдуардовича Циолковского (1857–1935). Еще в годы Гражданской войны в Москве начала работу Лаборатория по разработке изобретений Н.И. Тихомирова. Николай Иванович Тихомиров (1859–1930) был выдающимся изобретателем, разработчиком ракетной техники; его авторитет в среде космических инженеров был столь неувядаем, что уже на закате Советского Союза, в 1991-м, ученые добились присвоения ему звания Героя Социалистического Труда – за разработку именно реактивного оружия. В конце апреля 1927 года в Москве открывается Первая мировая выставка межпланетных аппаратов и механизмов, на которой были представлены образцы конструкторской мысли как советских изобретателей, так и работы зарубежных авторов. С 1928 года переехавшая в Ленинград группа Н.И. Тихомирова была расширена и получила наименование Газодинамическая лаборатория (ГДЛ). Основной ее темой были твердотопливные ракеты (прообраз реактивных снарядов легендарных «Катюш»). Но с 1929 года в ГДЛ по инициативе инженера Валентина Петровича Глушко (1908–1989) было создано и направление по разработке жидкостного ракетного двигателя (ЖРД). Через несколько десятков лет В.П. Глушко станет главным конструктором ряда космических систем, и в частности многоразового ракетно-космического комплекса «Энергия–Буран», которому, увы, в истинно звездной мере не удалось прославить отечественную космонавтику.
Тогда же приходит и время «отца» практической космонавтики Сергея Павловича Королёва (1906–1966). В 1930 году в Москве в подвале одного из домов на Садово-Спасской на общественных началах начала работать Группа изучения реактивного движения (ГИРД) под руководством Фридриха Артуровича Цандера (1887–1933). Он ушел из жизни в 45 лет, но в истории отечественного ракетостроения его имя прочно закрепилось в числе первопроходцев к выдающимся свершениям и как соавтора первой советской ракеты на жидком топливе ГИРД-X. Полностью же успешная реализация первой в нашей стране программы жидкостного ракетостроения произошла уже под руководством именно С.П. Королёва. 17 августа 1933 года с Нахабинского полигона стартовала ракета ГИРД-09, заправленная смесью бензина с канифолью и жидким кислородом (гибридное топливо). Ее технические характеристики были поскромнее браунской А-1: стартовый вес 18 кг, длина 2,4 м, – но ее запуск был не меньшим выдающимся достижением. И уже чуть более чем через месяц замнаркома по военным и морским делам Михаил Николаевич Тухачевский (1893–1937) издал приказ об организации Реактивного научно-исследовательского института – РНИИ со штатом 280 человек, который объединил в себе ГДЛ и ГИРД. Именно здесь собрался костяк выдающихся конструкторов, которые к началу войны создали ракетную установку «Катюша» и где выпестовались умы, позже сделавшие возможным полет человека в космос. И тогда же, в 1933-м, все работы по данной тематике стали «совершенно секретными».
Впрочем, в годы «большого террора» и даже после него в Советском Союзе пребывавшие в ГУЛАГе выдающиеся создатели ракетной и авиатехники свои разработки могли осуществлять преимущественно в «шарашках», режим в которых отнюдь не способствовал полноценной работе над новыми проектами. Все изменилось лишь менее чем за год до окончания войны.
13 июля 1944 года Иосиф Сталин получил письмо от британского премьера Уинстона Черчилля с просьбой обеспечить доступ английских специалистов на находящийся в зоне наступления Красной армии артиллерийский полигон «Хайделагерь». Его площадь была оборудована в 110–115 км на восток от Кракова, в районе города Дембица, который в скорой перспективе должны были взять наступающие советские войска. Там испытывались ракеты «Фау-2». Через три дня после прочтения письма союзника И.В. Сталин повелел освободить С.П. Королёва, а вместе с ним и В.И. Глушко из заключения.
Гитлеровцев выбили из района Дембицы 23 августа, и немедленно туда были посланы советские специалисты, в числе которых был и майор Борис Евсеевич Черток (1912–2011) – будущий ближайший сподвижник С.П. Королёва, участник ряда наиболее значимых космических программ. На полигоне был найден агрегат – это был огромный кусок двигателя немецкого «чудо-оружия». Годы спустя в своих воспоминаниях «Ракеты и люди» (1994) выдающийся конструктор так опишет находку: «ЖРД таких размеров в те времена мы себе просто не представляли!» Шутка ли: через сопло в камеру сгорания легко влез один из командированных сюда, чтобы в подробностях рассмотреть внутреннюю механизацию. А другой, в расстроенных чувствах сидевший рядом, на вопрос «Что это?» ответил: «Это то, чего не может быть!»
Еще через год будущий академик Б.Е. Черток побывал и в Нордхаузене. В числе других специалистов в течение двух дней обследовал «Миттельверк» (в переводе – «средний завод»). В упомянутой книге он оставил такие впечатления от увиденного: «Мы начали с советского офицера, который представился: «Шмаргун, бывший военнопленный, освобожден из лагеря американцами». По его заявлению, он был старшим лейтенантом, политруком, попал в плен в 1944 году и был направлен после всяких пересылок через Бухенвальд в лагерь Дора. Этот Шмаргун выжил только потому, что немцы приказали ему в числе еще нескольких узников «убрать и сжечь более 200 трупов, доставленных с завода в лагерь», и если бы не стремительность американцев… Шмаргун стал проводником прибывших из Москвы специалистов. Он указал им «места, в которых эсэсовцы прятали самую секретную аппаратуру «Фау-2», и американцы их не нашли».
Касательно несомненного подвига работавших здесь людей Б.Е. Черток, со слов рассказавших ему об этом свидетелей, отметил: «На «Миттельверке» действовала подпольная организация. Заключенные, работавшие на сборке, научились так вносить неисправность, что она не сразу обнаруживалась, а сказывалась уже после отправки ракеты при ее испытаниях перед пуском или в полете. Кто-то научил их делать ненадежную пайку электрических соединений. Это очень трудно проверить. Немецкий контрольный персонал не в состоянии был уследить за десятками тысяч паек в сутки. Гестапо просило инженеров Пенемюнде (ракетный центр Третьего рейха под городком Пенемюнде на северо-востоке Германии. – В.Л., В.З.) что-нибудь придумать для автоматизации контроля. Ничего не придумали. До 20% ракет браковалось еще при окончательных испытаниях здесь на «Миттельверке».
ГДЕ «РИСУНКИ ГЕРОЕВ С НАТУРЫ»?
В книге «Ракеты и люди» очень обращают на себя внимание вот еще какие строки. Автор рассказывает, как в начале 1946 года к руководителю комиссии по изучению трофейного немецкого ракетного оружия генералу Льву Михайловичу Гайдукову (1911–1999; в 1945 возглавил многопрофильный институт «Нордхаузен», в котором назначил главным инженером С.П. Королёва) приехал из Эрфурта некий немецкий художник:
«Он привез с собой большой набор акварелей и карандашных рисунков, изображающих подземную производственную деятельность. Из его рассказа следовало, что всякая фото- и киносъемка на «Миттельверке» и в окрестностях были запрещены под страхом смерти. Но руководители программы А-4 считали необходимым как-то увековечить такое великое творение, каким был «Миттельверк». Отыскали его, профессионального художника и карикатуриста, и с помощью гестапо привезли на завод с заданием рисовать весь основной процесс сборки ракет, и по возможности в цвете. Он честно трудился, но временами так увлекался, что появились рисунки избиения заключенных, их казни… Мы смотрели эти рисунки, насыщенные обреченными персонажами в полосатых костюмах, среди которых, наверно, были десятки героев, имен которых никогда не узнает человечество. Как удалось сохранить эти рисунки? «Очень просто, – объяснил художник. – Некоторые рисунки у меня отнимал специальный офицер гестапо. А многие его не интересовали. Я должен был все сдать в дирекцию завода, но не успел и теперь готов подарить русскому командованию». Генерал Гайдуков с благодарностью принял столь редкостный дар. Альбом этих рисунков в свое время был отправлен в Москву. А вот где они теперь – не знаю. Может быть, в каких-либо архивах и удастся их отыскать».
Эти воспоминания выдающего конструктора наталкивают на идею соответствующего поиска. Ибо очевидно, что мы, потомки, обязаны отдать долг памяти солдатам и офицерам Красной армии, погибшим в глубинных разъемах Доры.
К сожалению, ни в Госархиве РФ, ни в Россгосархиве социально-политической истории, ни в Российском государственном военном архиве, ни в Центральном архиве ФСБ альбом с описанными академиком Чертоком бесценными рисунками обнаружен не был. Возможно, он находится в каком-то из других хранилищ страны.
КЕМ БЫЛИ РУССКИЕ УЗНИКИ «ДОРЫ»
Можно лишь предполагать, кем были эти герои. Как известно, максимальные потери Красная армия понесла в первоначальный период войны. Именно тогда сотни тысяч солдат и офицеров попали в плен, и в последующем часть из них была интернирована в Германию – в концлагеря на тяжкие работы. Воинские подразделения РККА на начало войны кадрировались призывниками срочной службы – молодыми людьми в возрасте от 18 до 27 лет. Именно они – те, кто выжил к августу 1943 года, как представляется, и составили основной контингент нацистских концлагерей. Также это могли быть гражданские молодые люди, вывезенные насильно с оккупированных территорий СССР на работы в Германию. Умирающие и казнимые гестаповцами за саботаж восполнялись отчасти за счет плененных позже, хотя понятно, что с наступлением советских войск таких было минимум.
Нордхаузен вопреки достигнутым в феврале 1945 года в ходе Ялтинской конференции «Большой тройки» договоренностям, был взят под контроль войсками 1-й американской армии. Случилось это 11 апреля 1945 года. А за три дня до этого по подземному заводу-лагерю союзниками был нанесен мощный авиаудар, в результате которого, по разным оценкам, погибло более 3,5 тыс. заключенных и еще несколько тысяч было искалечено.
В советскую зону оккупации город вошел только после Потсдамского соглашения в конце июня. И в период с 21 по 30 июня 1945 года в соответствии с операцией «Оверкаст» группа американских экспертов под руководством майора Джеймса П. Хэмилла занималась розыском и вербовкой германских ракетчиков. Союзники вывезли в США все самое ценное, что имело отношение к ракетной технике. В руки американцев попали и сам Вернер фон Браун (сдался им добровольно), и его архивы, а также бумаги одного из основателей тяжелого ракетного машиностроения в нацистской Германии инженера-администратора генерал-майора Вальтера Дорнбергера (1895–1980). В общей сложности американцами был вывезен 341 товарный вагон! Не среди этих ли трофеев находились и составленные гитлеровскими палачами учетные карточки на советских заключенных?
Возможно, что-то сохранилось и у нас, что-то – в Германии. Можно предположить, что в карте заключенного с целью проведения оперативных мероприятий отмечалась истинная причина смерти: саботаж, вредительство и прочее. Зная это, мы не только сможем вернуть имена солдат и офицеров, но и рассказать о героизме наших граждан.
Однако из тысяч погибавших в Доре советских пленных до нас дошло только одно имя – летчика капитана Елового (да, так вот – без имени и отчества). По обрывочным сведениям, он был одесситом, его самолет сбили над польской Лодзью. Спасшийся пилот пытался по чужим документам перейти линию фронта, но был схвачен гитлеровцами и отправлен в Германию. В лагере его называли Семен Гринько. Его знания как авиатора весьма помогли подпольщикам в осуществлении диверсий.
Поразительно, что ничего более о Еловом неизвестно и никто никогда не занимался разысканиями того, как сложилась судьба этого человека. А ведь его имя (правда, без ссылок на какой-либо первоисточник) было названо еще в 1964 году в книге немецкого исследователя Юлиуса Мадера (1928–2000) «Тайна Хантсвилла» (глава «Ужасы Доры, из которой авторы позволили себе позаимствовать некоторые сведения для данной статьи). Показательно, что при этом Ю. Мадер приводит с десяток имен немецких антифашистов, действовавших в «подземелье смерти» Третьего рейха.
Сколько конкретно погибло в Нордхаузене советских граждан разных национальностей, можно сказать лишь грубо округленно, исходя из известных данных. Но, по оценкам экспертов, речь идет о судьбах многих тысяч наших соотечественников. Неужели ни об одном из них не сохранилось хоть каких-то сведений?! В это верится с трудом! Говорят, рукописи не горят. Но ведь архивные дела «не горят еще сильнее»! Найдя архив лагеря Дора, мы не только вернем из небытия имена Героев, но и имена без вести пропавших граждан ряда вновь образованных стран ближнего зарубежья – бывших союзных республик. Наверняка информации о них, хоть самой скудной, ждут их еще, возможно, здравствующие родные и близкие, внуки и правнуки.
Эта страшная история – история массового подвига самопожертвования никем и никогда предметно не исследовалась. Трудно объяснить почему.
автор: Владимир Лосицкий
источник: nvo.ng.ru
