Ребёнок войны, Лина Сапожникова, рассказала один эпизод, связанный со своим отцом. Иван Петрович Петров был начальником ОГПУ в Пролетарске, потом работал заведующим райфо. А с приходом войны его отправили на фронт.
В 1943 году был ранен. После освобождения Чехословакии получил назначение на должность коменданта города Голишева, был почетным гражданином Чехословакии.
— Домой папа пришел в 1947 году. Мне тогда было уже 14 лет, и я все прекрасно помню. Однажды к нам пришел приятель отца – они вместе служили. Мужчины сели на кухне, подвыпили, вспоминали войну и вдруг я, дочь атеиста, услышала, что папа говорит о Боге, — рассказывает Лина. – Меня это так удивило, что я спряталась за дверью и начала подслушивать.
Отец Лины рассказывал о Сталинградской битве, о том, насколько жестоким было сражение, о том, как они попали в двойное окружение и каждый понимал, что выбраться из него живым почти невозможно. Командир определил нескольких человек, которые должны были идти первыми и в эти несколько смертников попал и отец Лины.
Насколько ему было страшно, можно только догадываться. Он лег на землю и прошептал: «Господи, я никогда в тебя не верил и никогда ничего у тебя не просил. У меня осталась одна дочка, и если меня убьют, она будет одна. Спаси меня! Спаси! Умоляю! Если я останусь жив, отслужу в церкви молебен!»
Иван Петров направил автомат вперед и пополз. Среди общей мешанины звуков, стонов и взрывов он будто вывалился из реальности.
— Я не поняла из рассказа папы, как именно, но он оказался в воронке от снаряда… А потом наступила тишина и он услышал звук приближающейся машины, а затем и саму машину «виллис». На них тогда ездили немцы, — рассказывает Лина. – Мой папа взял по лимонке в каждую руку. Одна предназначалась фашистам на машине, другая – самому подорваться.
И вдруг через шум крови, которая стучала у него в ушах, Иван услышал знакомые голоса: «Петров! Бросай гранаты! Свои!»
«Свои-свои-свои!» — ликовало сердце, но тело не слушалось. Да и сам он не до конца верил в происходящее. Вдруг, ловушка? Откуда наши? Как прорвали окружение? Откуда трофейный «виллис»? Можно ли им верить?
У воронки появилось лицо однополчанина. Грязное, со свежей царапиной через правую щеку — родное.
— Гранату, говорю, бросай! – еще раз крикнул он.
Но Петров не мог даже ответить, не то что двинуться: зубы не разжимались, пальцы – тоже. Стоял, как истукан. А когда ребята спустились и начали разжимать ему руки, полез в драку. Эх, и наваляли тогда ему товарищи — по самое не могу!
Очнулся Петров только на следующий день – в полевом госпитале. Тело ломило, на лице светился свежий «фонарь». К вечеру пришли ребята. Принесли водки с консервами.
— Ты, брат, прости нас – поддали мы тебе, — признался самый здоровый. – Но ты злой такой был, бросался – как бык. Если б не мы были, а немцы – ты бы роту уложил. Мы даже не думали, что в тебе столько сил хранится! Как война закончится – иди в боксеры!
Парни хохотали, смеялся одной половиной лица и Петров. Вторая была отечная и волновалась, как пузырь с водой.
— В тот день в разговоре с товарищем отец признался, что поверил в Бога. Набожным, конечно, он не стал, но об атеизме больше не заговаривал. И меня к этому учил – есть высшая сила, которая устанавливает справедливость. В доме появились иконы. Вначале хранили мы их тайно, а потом уже – открыто. Времена стали другими, — вспоминала Лина. – Кстати, слово свое, данное Богу, отец сдержал – в 1947 году разыскал действующую церковь и отслужил молебен. Умер он в 1984 году. Глубоким стариком. Глубоким и счастливым – потому что прожил длинную и красивую жизнь.
Казанская икона Божией Матери
Рассказ Лины Сапожниковой подтолкнул меня к истории Казанской иконы Божией Матери, к помощи которой во время Великой Отечественной войны прибегали не раз.
В Ленинграде, в декабре 1941 года икону Казанской Божией Матери вынесли из величавого Владимирского собора на крестный ход вокруг всего города. Сохранились фотографии того времени – толпы людей провожают икону. Почти у всех светлые лица, многие улыбаются, верят в то, что Господь их не оставит. Есть документальные свидетельства, что икону несли даже под бомбежками.
А потом произошло то, что с исторической точки можно толковать, опираясь на предположения и документы. Но верующие считают, что танки перед Ленинградом Гитлер остановил именно благодаря защите свыше – враг не мог перейти черту, проведённую крестным ходом.
